let's walk another way
По заявке Леориэль, на кинк 4.12, автор которого, кажется, объявился везде, где положено, поэтому указывать его не буду 
Между двумя мирамиКогда текст столь небольшого объема апеллирует сразу к двум культовым системам, развернутым через две разных точки зрения на мир, резонно ожидать, что одна окажется декоративной, а другая - структурно значимой. Вселенная "Наруто" подразумевает многомирие, причем незнание параллельных миров не является проблемой героев. Мир Лавкрафта единичен, линеен и мрачен непознанностью. Мир "Наруто" - мир обновляющийся, уничтожение реликтов старого мира ради свежих сил занимает одно из центральных мест сюжета. Мир Лавкрафта развернут не просто в прошлое - мир Лавкрафта обращен к Земле до человечества. Мир "Наруто" эпичен, он разворачивается вширь и соединяет события и явления, вполне автономные в рамках сюжета. Мир Лавкрафта предельно лаконичен, новеллистичен, центобежен, в центре текста одно событие, одно явление. Мир "Наруто" чувственен, мир Лавкрафта суггестивен, основан на невыразимом, непонятном, максимально размыт даже в самых подробных описаниях: образ или факт даны более через впечатление воспринимающего, нежели сами по себе. Мир "Наруто" дан с позиций всезнающего автора. Мир Лавкрафта всегда проецируется через я-медиума. Мир "Наруто" - мир романно-эпический, мир Лавкрафта восходит к готической поэтике, мир "Наруто" - мир оптимистический, мир веры в человечество, мир Лавкрафта пессимистичен и мизантропичен. Перед автором стоит задача совместить несовместимое, и он с ней прекрасно справляется.
Для текста выбрана точка зрения, отражающая тип сознания, близкий к лавкрафтовскому. Близкий - потому что у Лавкрафта, как правило, как точка зрения используется рационалистический взгляд на событие, в фике же перед нами сознание, усвоившее мифологию Лавкрафта как религиозную практику, причем эту практику постигает судьба любого показанного в "Наруто" культа - при том, что она усвоена, вошла в сознание и деформировала картину мира повествователя, материальная часть культа оказывается объектом небрежения. Образ поруганного или заброшенного святилища, впрочем, хоть и эпизодически, но возникал в "Наруто", для Лавкрафта же он становится одним из центральных - нарушение укромности сакрально отмеченного места и приводило к кошмару познания. Мир фика условно задан как мир "Наруто", но сдвинут по отношению к топике канона - действие разворачивается в не-месте, в стороне от обычных локаций и поименованных мест. Ни деревня, ни святилище не названы и не имеют четкого географического ориентира. Это место вне мест, за пределами ведомого мира - в полном соответствии с лавкрафтовским восприятием пространства.
Ключевая тема фика - тема жертвы. Она организует его, пронизывает сюжетный стержень. Жертвой была Мицуко, жертвой, обязанной оплатить ее смерть, должен стать Саске (который точно никого не воровал), жрец становится человеческой жертвой, жертвой ловушки становится Наруто и жертвой обмана - рассказчик. В мире Лавкрафта мотив жертвы не центральный, но последовательно прослеживаемый: от прямой реализации в кровавых ритуалах или описаниях жестокости очнувшихся божеств, до косвенной - через убийства во имя сохранения тайны или образы жертв познания, интуитивного или рационального. Но жертвы у Лавкрафта не взывали к отмщению, это черта, присущая скорее миру "Наруто", где кровь и страдания вопиют к справедливости, большей частью - извращенно понятой. Месть, которая в этом фике является основной образующей новеллического сюжета - это черта нарутовской поэтики, которая привязана к персонажу, который отражает в "Наруто" и идею жертвы, и идею мести, последнему Учихе.
Это сознание воспринимает и описывает мир в соответствии с поэтикой Лавкрафта - скорее через впечатление от него, нежели через описание объекта. Восстановление событий требует довольно сильного напряжения - акции скрываются за реакциями рассказчика. Специфическая организация пространства, готическая по сути (древнее место, принадлежащее двум мирам, болезненное, нестабильное сознание, святотатство, отказ от привычных ориентиров) создает атмосферу ужаса - атмосферу повышенной эмоциональности. Мотивы смерти, пронизывающие эпизод в святилище (кровь жреца, опасная вода, ловушки), подпитывают ее, создавая непрерывный саспенс. При этом мотивы эти сплетаются с мифологией Лавкрафта (убитый - жрец, вода стала опасной после явления божества), что резко понижает меру аналитичности в тексте, все больше обращающемся в области, лежащие за гранью сознания.
Все это подводит читателя к кульминации, которой является центральное событие лавкрафтовских текстов - явление иномирного чудовища. Но в этом тексте оно не разрешает напряжения, поскольку не оказывается знаковым событием - сознание воспринимающего, в отличие от лавкрафтовского рассказчика, подготовлено к факту существования таких существ, они изумляют, потрясают, но не могут являться сломом миропонимания. Мистическое откровение оказывается не столь значимым и подавляется откровением чувственным, которое передается языковыми средствами, выражающими кризисное, шоковое состояние наблюдателя. Это синтаксис повышенной эмоциональности, ограждающие формулы, превосходные степени - все передает ключевое для Лавкрафта состояние крайнего ужаса перед искажением естества, но в этом фике оно обращено на подчеркнуто материальные, почти бытовые стороны жизни. Ужас неизведанного оказывается страхом перед однополой любовью. Ироническое несовпадение содержания и формы, поддерживаемое кодой, резко снижает ценность лавкрафтовской поэтики относительно поэтики "Наруто". Карнавальность метода подчеркивается двоемирием, причем двоемирием управляемым, отвергаемым Лавкрафтом, кошмары которого были порождением этого мира,. Вместо обычного для кроссовера соотношения "антураж-герои" перед нами сложное взаимодействие поэтических систем текстов, взаимодействие органическое, хоть и конфликтное. Можно сказать, что это фанфик по двум канонам разом. И, несомненно, мастерская работа.
Между двумя мирамиКогда текст столь небольшого объема апеллирует сразу к двум культовым системам, развернутым через две разных точки зрения на мир, резонно ожидать, что одна окажется декоративной, а другая - структурно значимой. Вселенная "Наруто" подразумевает многомирие, причем незнание параллельных миров не является проблемой героев. Мир Лавкрафта единичен, линеен и мрачен непознанностью. Мир "Наруто" - мир обновляющийся, уничтожение реликтов старого мира ради свежих сил занимает одно из центральных мест сюжета. Мир Лавкрафта развернут не просто в прошлое - мир Лавкрафта обращен к Земле до человечества. Мир "Наруто" эпичен, он разворачивается вширь и соединяет события и явления, вполне автономные в рамках сюжета. Мир Лавкрафта предельно лаконичен, новеллистичен, центобежен, в центре текста одно событие, одно явление. Мир "Наруто" чувственен, мир Лавкрафта суггестивен, основан на невыразимом, непонятном, максимально размыт даже в самых подробных описаниях: образ или факт даны более через впечатление воспринимающего, нежели сами по себе. Мир "Наруто" дан с позиций всезнающего автора. Мир Лавкрафта всегда проецируется через я-медиума. Мир "Наруто" - мир романно-эпический, мир Лавкрафта восходит к готической поэтике, мир "Наруто" - мир оптимистический, мир веры в человечество, мир Лавкрафта пессимистичен и мизантропичен. Перед автором стоит задача совместить несовместимое, и он с ней прекрасно справляется.
Для текста выбрана точка зрения, отражающая тип сознания, близкий к лавкрафтовскому. Близкий - потому что у Лавкрафта, как правило, как точка зрения используется рационалистический взгляд на событие, в фике же перед нами сознание, усвоившее мифологию Лавкрафта как религиозную практику, причем эту практику постигает судьба любого показанного в "Наруто" культа - при том, что она усвоена, вошла в сознание и деформировала картину мира повествователя, материальная часть культа оказывается объектом небрежения. Образ поруганного или заброшенного святилища, впрочем, хоть и эпизодически, но возникал в "Наруто", для Лавкрафта же он становится одним из центральных - нарушение укромности сакрально отмеченного места и приводило к кошмару познания. Мир фика условно задан как мир "Наруто", но сдвинут по отношению к топике канона - действие разворачивается в не-месте, в стороне от обычных локаций и поименованных мест. Ни деревня, ни святилище не названы и не имеют четкого географического ориентира. Это место вне мест, за пределами ведомого мира - в полном соответствии с лавкрафтовским восприятием пространства.
Ключевая тема фика - тема жертвы. Она организует его, пронизывает сюжетный стержень. Жертвой была Мицуко, жертвой, обязанной оплатить ее смерть, должен стать Саске (который точно никого не воровал), жрец становится человеческой жертвой, жертвой ловушки становится Наруто и жертвой обмана - рассказчик. В мире Лавкрафта мотив жертвы не центральный, но последовательно прослеживаемый: от прямой реализации в кровавых ритуалах или описаниях жестокости очнувшихся божеств, до косвенной - через убийства во имя сохранения тайны или образы жертв познания, интуитивного или рационального. Но жертвы у Лавкрафта не взывали к отмщению, это черта, присущая скорее миру "Наруто", где кровь и страдания вопиют к справедливости, большей частью - извращенно понятой. Месть, которая в этом фике является основной образующей новеллического сюжета - это черта нарутовской поэтики, которая привязана к персонажу, который отражает в "Наруто" и идею жертвы, и идею мести, последнему Учихе.
Это сознание воспринимает и описывает мир в соответствии с поэтикой Лавкрафта - скорее через впечатление от него, нежели через описание объекта. Восстановление событий требует довольно сильного напряжения - акции скрываются за реакциями рассказчика. Специфическая организация пространства, готическая по сути (древнее место, принадлежащее двум мирам, болезненное, нестабильное сознание, святотатство, отказ от привычных ориентиров) создает атмосферу ужаса - атмосферу повышенной эмоциональности. Мотивы смерти, пронизывающие эпизод в святилище (кровь жреца, опасная вода, ловушки), подпитывают ее, создавая непрерывный саспенс. При этом мотивы эти сплетаются с мифологией Лавкрафта (убитый - жрец, вода стала опасной после явления божества), что резко понижает меру аналитичности в тексте, все больше обращающемся в области, лежащие за гранью сознания.
Все это подводит читателя к кульминации, которой является центральное событие лавкрафтовских текстов - явление иномирного чудовища. Но в этом тексте оно не разрешает напряжения, поскольку не оказывается знаковым событием - сознание воспринимающего, в отличие от лавкрафтовского рассказчика, подготовлено к факту существования таких существ, они изумляют, потрясают, но не могут являться сломом миропонимания. Мистическое откровение оказывается не столь значимым и подавляется откровением чувственным, которое передается языковыми средствами, выражающими кризисное, шоковое состояние наблюдателя. Это синтаксис повышенной эмоциональности, ограждающие формулы, превосходные степени - все передает ключевое для Лавкрафта состояние крайнего ужаса перед искажением естества, но в этом фике оно обращено на подчеркнуто материальные, почти бытовые стороны жизни. Ужас неизведанного оказывается страхом перед однополой любовью. Ироническое несовпадение содержания и формы, поддерживаемое кодой, резко снижает ценность лавкрафтовской поэтики относительно поэтики "Наруто". Карнавальность метода подчеркивается двоемирием, причем двоемирием управляемым, отвергаемым Лавкрафтом, кошмары которого были порождением этого мира,. Вместо обычного для кроссовера соотношения "антураж-герои" перед нами сложное взаимодействие поэтических систем текстов, взаимодействие органическое, хоть и конфликтное. Можно сказать, что это фанфик по двум канонам разом. И, несомненно, мастерская работа.
@темы: Наруто
-
-
06.05.2009 в 02:21-
-
06.05.2009 в 03:47-
-
06.05.2009 в 03:54-
-
06.05.2009 в 11:03Tsurigane, ну, рецензию может и впрямь не стоит, но вот Лавкрафта - следовало бы
-
-
06.05.2009 в 11:10