От Lavender Prime рецензия на Джунинский цикл

[macrology]

По поручению Lavender Prime, которая по техническим причинам не может самостоятельно опубликовать рецензию

Рецензия на "Джунинский цикл" автора .Ero-Jounin Hatake Kakashi по заявке K.Сейичи


Думаю, те, кто пробовал ходить по фикам по джунинам и чунинам Конохи, этот фик читали. Если же нет – то предлагаю попробовать почитать его ДО рецензии, в противном случае можно выяснить, что некоторые вещи организм читателя не любит и не выносит, как бы хорошо о тексте не отозвались.
В центре сюжета – джунин со специализацией, Генма Ширануи, его POV. Никаких душещипательных историй детства, долго и занудно объясняющие, как и почему он стал тем, кем стал, а также никаких описаний сюжетообразующих миссий из разряда «куда пошел и с чем столкнулся». В начале фика он вообще получает отпуск. Вместе с ним также отпуск от привычных батальностей получают читатели, бо ярких сцен боя в сущности нет, хотя жизнь шиноби идет своим чередом.
Генма – шиноби со странностями, впрочем, ничего особо выдающегося. «– А это нормально? У вас уже четвертый джунин с галлюцинациями? [] – Для них - приемлемо. Издержки профессии и таланта». Голоса в голове Генмы принадлежат погибшему Гекко Хаяте и матери Генмы, и он с ними говорит – как говорят с теми, кто живут с тобой в одной квартире. О погоде, о знакомых... Другое дело, что голоса из бесплотных советчиков оборачиваются очень даже реальными действиями – но об этом, как и сам Генма, мы узнаем только из развития текста. Голос матери прорывается все чаще и чаще, пытаясь подчинить себе его жизнь – и вот именно это можно считать сюжетом. Сущность изнутри подчиняет себе человека – идея отнюдь не оригинальная для фендома (Наруто, Гаара, временами Сакура), но обычно это прописано в каноне, и примерно известно, чего ожидать. «Подселение» нечто сверхъестественного в личность, не предписанную для этого каноном – интригует и заставляет внимательно следить и разгадывать. Но автор, к счастью, не углубляется в фантастические дебри и объяснение дает краткое. Большего в начале и не требуется: оно есть, и теперь задача – разобраться, что с этим делать.
Бывают макси, где автор изначально предполагает некую вводную, а далее полагается на собственную фантазию – куда выведет. Иногда «выезжает», чаще же всего финал представляет собой сумбур и полную сумятицу с торчащими отовсюду сюжетными «хвостами». К чести этого автора стоит отметить, что он подобным не увлекается. Основная идея, чувствуется, была продумана сразу, на костяк лишь добавлялись отдельные детали и легкие выверты сюжета, хотя «невыстрелившие ружья» в небольших количествах все же имеются – например, что предполагалось делать с подчинением Изумо или смысл дарения бус («– Это какой-то талисман? Не чувствую чакры.
– Я еще не решил.» – очень точно выражает мнение автора). Финал текста автором оставлен открытым – но при всем внешнем благополучии будущее не сулит Генме и Конохе ничего хорошего. Эдакий хеппи-энд с отсрочкой до дарк-энда из серии «Все умерли», хотя, разумеется, каждый может представить это в меру своего понимания. Это пошло тексту только на пользу – борьба Генмы с самим собой вышла на финишную прямую, и текст приобрел внутреннюю завершенность, как конец взлетной полосы.
Не могу не отметить увлекательность, логичность и завершенность любовной линии. Личная жизнь Генмы отнюдь не начинается и заканчивается единственным предметом любви, в тексте есть и другие – с которыми Генму связало разное. Секс по пьяни, секс по уступчивости и от безнадеги, секс как утверждение власти – постельная палитра Генмы гораздо богаче «влюбился и переспал». Другое дело, что никаких положительных эмоций все эти случайные и полу-случайные связи не вызывают, их последствия – новообретенный призрак, разрыв прочной дружбы и ощущение, что «Это я вас предал, маленькие человечки, - хочет сказать Генма. - Ваши уморительно нежные отношения.» Чувство же к Какаши – особое. Оно фоновой нитью проходит через его мироощущение и когда, наконец, вырывается наружу, то подчиняет себе почти все. Настолько «все», что я бы даже посоветовала автору включить «романс» в шапку – бо это именно так. «Обволакивает неуклюжая нежность» – это очень точно описывает чувства Генмы. На фоне задравшего Генму (как и всех) быта, сложнейшей ситуации и прочих жизненных нелегкостей любовь к Какаши кажется иррациональной и удивительно светлой – «…вломился в его жизнь Хатаке, принеся с собой ощущения света, и вкуса, и запаха и того, как это случается, когда дышишь полной грудью». Иногда любовь, бывает, отодвигает все остальное на задний план, и в этом нет ничего постыдного даже для тридцатилетнего шиноби вроде Генмы. Что касается секса, то он здесь описан весьма удачно – с сохранением стиля самого текста, не вдаваясь ни в излишнюю натуралистичность, ни во флафф. Секс здесь главной частью отношений, что приятно, совершенно не является, и автор на нем не фокусируется.
Одной из особенностей текста также можно назвать достаточно необычную динамику текста. В начале нам предлагается монотонность дней отпускника – текст и действие словно плавятся под жарким солнцем, все идет неспешно и лениво, а далее начинается странная вещь – из повествования словно бы начинают выпадать отдельные куски. В цифровом виде это выглядело бы как 1-2-3-4-6-7-8-9-11... Вроде бы ряд и целостен, вроде бы шаг не изменился – но темп ускорился, при внешнем сохранении медленной скорости. Далее лакуны становятся все чаще, текст понемногу набирает ход, и в конце мы приходим (образно говоря) к ряду 1-3-5-7-11. Когда рядом с Какаши появляется Генма, из текста пропадает и легкая, и нарочитая леность, по сравнению с Генмой в конце фика – с его внутренними мелкими волнами переживаний, Генма в начале фика кажется сущим зомби.
Если говорить собственно о Генме, то лично с моей точки зрения здесь наблюдается интересный эффект – Генма Ширануи из этого текста нельзя признать как каноничным, так и ООС-шным персонажем. Более точной формулировкой, пожалуй, было бы «он не вызывает чувства резкого отторжения от канона». Автору удалось даже весьма органично включить постоянное ношение Генмой сембона в текст, равно как и вывести ее оттуда. Выписанный Генма внутри спокоен, собран, не склонен к долгим рефлексиям (они у него часты, но коротки) и в целом являет собой удачный портрет 30-летнего шиноби Конохи высокого ранга. При этом он отнюдь не идеален и не является примером для подражания – начиная с того, что он – гей (что не одобряется в деревне), кончая некогда близким знакомством с наркотической зависимостью («Ширануи, зажав в зубах сенбон, удалось завязать только тогда, когда казалось, что пути к отступлению нет. Когда притупились способности ниндзя»). И все вместе это – не отменяет того, что он в целом – неплохой человек. Пожалуй, самые свои нелицеприятные поступки (Хаяте, донос на чунинов, Райдо, в меньшей степени – Изумо) связаны, скорее, с его неналаженной личной жизнью, чем с гнусным от природы характером. Даже Цунаде советует ему «найти себе мужика». На какой-то момент эта роль отводится Райдо, но Генма быстро разбирается, что это – «не то»...
Пожалуй, вот что можно поставить тексту в минус, так это Райдо. Определенная поначалу роль «напарник Генмы» ему очень подходит, их отношения выглядят достоверными – давние отношения напарников. Райдо знает и принимает, что Генме нравятся мужчины (одно из достоинств Райдо, как он считает – «когда Райдо узнал тайну Генмы, то не перестал его уважать и не отвернулся брезгливо, как сделал бы любой другой мужчина»), в тексте довольно неплохо описаны переживания Райдо насчет внешности (что радует – не фатальные. Автор не стал вдаваться в излишнее преувеличение из серии «Я урод на всю жизнь»), его семейная жизнь. Но вот вспыхнувшая ни с того, ни с сего страсть к Генме – здорово удивила. Сразу как-то вспоминается фраза «Манямба – это когда против оба, но автору так захотелось». Как способ и средство выразить Генму и его характер секс с Райдо выписан замечательно, только сам Райдо тут ни при чем. Столько лет теснейшего общения, дружбы и совместных миссий с боями – и Генма, ревностно отмечающий за собой и окружающими признаки нестандартной ориентации, ничего ни разу никогда не заметил. Дело поправила бы хотя бы пара фраз в духе «недаром Райдо иногда так странно на меня смотрел», но ничего подобного нет. Генма шокирован, читатели тоже. Само развитие постельных отношений с Райдо опять же весьма психологически достоверно – этап за этапом их дружба меняется, и в это веришь. Генме еще повезло (если можно так сказать) – ему удалось вырваться из постепенно захватывавшей всего его роли, когда все, что ему остается - «Влачить жалкое существование калеки, чтобы удовлетворить твои потребности в человеческом счастье, или как ты там говоришь? Заниматься с тобой сексом, играть в нарды, развлекать, кормить, чтобы ты мог дышать полной грудью, чтобы все у тебя было?»
Описание Какаши в тексте в целом может уместиться в короткое «объект увлеченности Генмы». Это не хорошо и не плохо, это такая особенность текста. Для Генмы не так уж важно, каков Какаши – для него гораздо важнее, что он есть. Вообще – существует. Где-то или рядом. Он вообще крайне редко подходит-думает о Какаши с оценочной точки зрения. Именно поэтому довольно сложно говорить о каноничности или ООС-шности Какаши – представленное в тексте характеризует его лишь как замкнутого сильного шиноби, преданного деревне. И любителя порнухи, конечно. «Где-то здесь читает порнуху любимый человек, для которого защита Конохи - смысл существования.» Спорить с такой трактовкой даже не хочется. А Генма смотрит через шелуху масок и привычек, принимая Какаши любым, особенно четко – после его попытки убить Генму. «Когда не нужно держать лицо, Какаши превращается в обычного заморенного грузом ответственности неразговорчивого мужика. Ширануи любит и такого Копирующего тоже». Возможно, их обретенная гармония лишена романтики, но с течением времени понимаешь, что через тот самый надоевший быт можно выразить чувства гораздо сильнее, чем словами. «Вместе посмеяться, поужинать, заняться сексом, или помолчать, или посмотреть фильм, или просто заснуть... Оказывается, вот что они хотели, оба, он и Какаши, много лет страдая от одиночества, такого банального, что о нем не было смысла говорить. Как все просто, - тоже оказывается. Они устали. Устали от пустоты собственных клетушек, от самих себя, от понурого холостяцкого быта, от того, что не к кому возвращаться и некого ждать...» И вот в это – веришь вместе с ними.
Как забавная мелкая деталь – автор бегло прошелся по наиболее популярному пейрингу Какаши/Ирука, в своем неповторимой манере показав его несостоятельность (с авторской точки зрения) – через невозможность Ируки в полной мере понять и принять джунина. «Спасибо, спасибо парень, что испугался и просрал свой шанс». Ревность Генмы к Ируке в момент начала сближения – одна из самых сильных эмоций, что он выказывает за весь текст. Другое дело, что выражается это не во взрыве эмоций, а в навязчивом лейтмотиве «Сейчас его просто убить. То есть, еще легче, чем обычно. В конечном итоге, никто не узнает». Как только становится ясно, что КакаИру не быть – лейтмотив пропадает, и Ирука для Генмы вновь становится «своим».
Отдельно бы хотелось отметить отношения Генмы и неразлучной пары чунинов – Котецу и Изумо. Они становятся для Генмы не просто деталью окружения через приступ голодной зависти (и его последствий), а в дальнейшем, когда Генма переводится в их отдел, происходит постепенное узнавание – и принятие. Генма прошел долгий путь от, например, того же «Изуми, мистер нездоровая аккуратность» – до «Изумо – отзывчивый, предупредительный и спокойный парень. Настоящий подарок для личных отношений». А голодная зависть трансформировалась в понимание, что рядом с ним – «единственное честное и трогательное, встреченное за последние пару лет своей жизни». Генма и сущность внутри него мимо всего этого мимо не прошли, но сейчас разговор не об этом. Характер чунинов выписан мелкими детальками, зато достигнута редкая вещь в фендоме – Котецу и Изумо получились раздельными личностями, а не взаимозаменяемыми двойниками.
Что радует – Генма живет отнюдь не в социальном вакууме. Вокруг него присутствует множество других шиноби, не являющимися безымянными никто – «харизматичный мужик Асума Сарутоби. Ширануи сторонится, пропускает сына Третьего, отмечая, с каким любящим, проникновенным выражением вишневых глаз провожает его Куренай», гражданские, с которыми волей-неволей пересекается Генма, начиная от врачей в госпитале и заканчивая родителями, женой и друзьями не-шиноби Намьяши. Ах да, и, конечно же, соседи. Высокую достоверность тексту придает именно что наличие множества таких бытово-мелких деталей, как явных, так и неявных, щедро рассыпанных по всему тексту. Что может быть достовернее прихода жалующихся на шум соседей? Цунаде как начальство здесь также хороша – нет ни сверх-осведомленности, ничего такого, что выходило бы за рамки понимания человеческой души, ни непонимания того, что происходит. Цунаде знает то, что ей положено знать по ситуации, и исключительно хорошо, что она здесь не играет роль «рояля в кустах», которых всех вылечит и спасет.
Говоря о стиле – текст читать тяжело. Текст читать очень тяжело. И из-за того, как написано, и из-за того, что написано. Автор не опускает ни малейшей подробности, какой бы неприятной она ни была, а учитывая, что Генма – пессимист, большинство вещей, находящихся перед его глазами, приобретает негативный оттенок. «Переросший ежик темно-рыжих волос, как у мертвой птицы, обвис слипшимися перьями» – это он о склонившемся над ним Райдо. Не скажу, что текст замусорен матерными словами – но они здесь присутствуют в количестве, позволяющем более глубоко поверить в POV тридцатилетнего мужика. Общее впечатление о тексте – что-то вроде Чака Паланика или некоторых вещей Кинга. Анатомично, дерьмово, но не оторваться. Хотя для понимания происходящего требуется приложить определенные усилия, да. Фанфик решительно не рассчитан на приятное легкое чтение перед сном, и дело даже не в том, что временами Генма предпочитает изъясняться телеграфным стилем, и не в том, что он делает и где находится, читатель вынужден догадываться по череде мыслей. Здесь другое. То масштабное, что происходит с Генмой, мы не знаем и не понимаем вместе с Генмой, происходящее поясняется, но кратко, и, повторюсь, о большей части ответов приходится додумывать читателю в процессе чтения. Например, настойчивое требование внутренней сущности Генмы о «детях» и размышления, какими будут «дети» от разных людей – «Теперь у меня будет сильный внук. Лучше, чем от этого, с седой головой, который совсем нам не нравится. От седого случились бы мертвые дети». То, что эта сущность размышляет о вселении в них демонов – «жуткие разрушительные твари... типа нашего Девятихвостого», – и о результатах этого вселения, не проговаривается никем, включая Генму, оставляя этот пласт понимания только на внимательность читающих. И все же – текст затягивает. Как только внутренне представление о приличиях перестает морщиться от легкой матерщины и физиологически/эстетически неприятных вещах, сюжет и переживания Генмы захватывают с головой, заставляя сопереживать и с большим интересом следить за его действиями и поступками. Да, зачастую Генма поступает не так, как положено «положительным персонажам», он ошибается и идет на поводу своих низких желаний, но от этого он становится – живым. В него веришь, ему сочувствуешь, хочешь, чтобы он, наконец, был счастлив – и это значит, что, несмотря на всю свою неоднозначность, текст удался.
Подводя итог – я бы не стала утверждать, что фанфик обязателен к прочтению всем, кому интересны отношения старшего поколения. Этот орех не для каждых зубов. Но я настоятельно рекомендовала бы прочитать его тем, кто считает фанфики «вторичной» и «второсортной» литературой, а также тем, кто считает, что сполна изучил весь ассортимент отношений шиноби, предлагаемых фендомов. И те, и те будут удивлены. Текст выбивается из круга фендомных текстов, что воспринимается уже больше книгой, нежели фанфиком, и лично я – из числа тех, кто, несмотря ни на что, хотел бы поставить такую книгу на свою полку.